|
Картины:
Иней, 1918
Зимой. Портрет О.И.Грабарь,
дочери художника, 1934
Яблоки, 1905
|
Автомонография Игоря Грабаря
Вступление В.М.Володарского
Великие взлеты и грандиозные катастрофы столетия отложили мощный отпечаток на судьбах множества людей, вызвали особую тягу к воспоминаниям о былом и пережитом, желание осмыслить свой жизненный путь, запечатлеть характерные приметы эпохи. Никогда еще не было такого разнообразия авторов, принадлежащих ко всем слоям общества, которые с разной степенью успеха пытались бы рассказать о прошлом. К бесспорным удачам отечественной мемуаристики можно отнести и воспоминания многих художников, особенно первой половины века. Оказалось, что среди них вовсе не редкость те, кто обладал также и литературным даром, умел выразить в слове свои чувства, мысли, отношение к пережитым событиям, показывая мастерство владения не только кистью или инструментарием графики, но и пером.
Классикой мемуарной литературы стали воспоминания А.Н.Бенуа, К.А.Коровина, М.В.Нестерова, А.П.Остроумовой-Лебедевой, К.С.Петрова-Водкина и других видных мастеров изобразительного искусства. Каждый из них сумел рассказать о себе и своем времени на неповторимо индивидуальный лад, придать своим мемуарам глубоко личностную окраску.
Этими качествами обладает и автомонография И.Э.Грабаря «Моя жизнь». Впервые опубликованная в 1937 году она с тех пор не переиздавалась и стала библиографической редкостью. Практически мало известная или вовсе не знакомая широкому кругу читателей, эта книга всегда высоко ценилась специалистами по истории русского искусства. В публикациях источников, в исследовательской литературе постоянно встречаются ссылки на воспоминания Грабаря, цитаты и целые отрывки из них. Такой интерес не случаен: автор не только увлекательно повествует о своей жизни, но и воссоздает широкую панораму художественной культуры России последней трети XIX - первой трети XX века. При этом проявляет особый интерес прежде всего к поступкам, действиям людей, а не к их психологической мотивации. Для него достойны признания те творческие искания и порывы, что ведут к определенным практическим результатам. Говоря о собственной деятельности, Грабарь четко характеризует ее главный стимул - всепоглощающую страсть к искусству: «С детских лет до сих пор оно для меня - почти единственный источник радости и горя, восторгов и страданий... единственное подлинное содержание жизни». И действительно, что бы ни увлекало этого человека кипучей энергии и разностороннего таланта: живописца, художественного критика и музейного деятеля, одного из родоначальников отечественной научной реставрации и охраны памятников культуры, - именно искусство неизменно находилось в центре его внимания и попечения. Еще за сорок лет до написания «Автомонографии», только начиная постигать тайны художества, он доверяет брату признание, которое в различных вариантах будет повторять и позже: «Мне надо только искусство, искусство и больше ничего... Я чувствую, осязаю... всем своим существом эту беспредельную, безумную, ничем не заменимую и невознаградимую любовь». Учиться ремеслу художника - для него радость, «блаженство», его томит «страшная жажда знать, уметь». Эта жажда и вела его сквозь все перипетии жизни, помогала в создании и изучении искусства, сделав не только одним из выдающихся творцов русской культуры «серебряного века», но и продолжателем ее лучших традиций в новых условиях советского периода.
Зная, как драматические события эпохи круто меняли судьбы людей, он писал: «Я благодарю свою судьбу и считаю себя исключительным счастливцем, что революция не заставила меня переключиться на иную работу, забросить свое прямое дело, а, напротив того, дала мне возможность еще шире и глубже развернуть то, что я люблю, что знаю и что умею». Изданная книга дает возможность проследить, сколь значителен и разнообразен был его вклад в «свое прямое дело».
Игорь Эммануилович Грабарь родился в 1871 году в Будапеште в семье общественных деятелей, которые за пропаганду славянофильских идей подверглись преследованиям со стороны австро-венгерских властей. Семья эмигрировала в Россию. Будущий художник получил среднее образование в Москве, в лицее М.Н.Каткова, затем в 1889 году поступил на юридический факультет Петербургского университета и через четыре года окончил его, прослушав также полный курс историко-филологического факультета. Юриспруденция, однако, не стала его профессией. Как мы уже знаем, с раннего детства он увлекался рисованием и решил избрать путь художника. Еще в лицее он систематически занимался живописью, а в университетские годы, подрабатывая журналистикой, пробовал свои силы в профессиональной графике - по заказу издательства Кнебеля делал иллюстрации к сочинениям Н.В.Гоголя. В 1894 году Грабарь поступил в Академию художеств и проучился там два года, посещая мастерские П.П.Чистякова и И.Е.Репина.
Не удовлетворившись занятиями в Академии художеств, Грабарь с 1896 года на пять лет поселился в Мюнхене, где сначала учился в художественной школе Антона Ашбе, затем стал преподавать в ней совместно со своим наставником и наконец открыл собственную студию. Он стремился сочетать в ней лучшие стороны художественно-педагогического опыта Мюнхена и специально изученных им во время поездок во Францию школ Парижа. Одновременно с энтузиазмом занимался исследованием истории живописной техники, а в мюнхенском политехникуме прошел полный курс по архитектуре, хотя и не успел из-за отъезда в Россию сдать специальный экзамен на звание архитектора.
Стремясь к совершенствованию в искусстве, он отдавался все новым увлечениям и делал это, как сам писал, «с азартом», с наслаждением, до «упоения и восторга». Его письма, заметки пестрят упоминаниями о том, как он ног под собой не чуял от счастья, поражаясь то красотой натуры, то очередным открытием какой-либо ранее не познанной тайны в искусстве. На все эти разнообразные увлечения нужны были силы и время, и он рано научился избегать богемной и житейской суеты, четко и рационально организовывая свой труд. Его друг, художник Д.Н.Кардовский, писал из Мюнхена своей невесте: «Вот, я тебе скажу, работает-то кто! В четыре часа утра он уже за работой, хотя, конечно, в девять вечера уже в постели».
Было бы неверно, однако, представлять Грабаря каким-то «аскетом от искусства». Общительный, жизнерадостный, уверенный в себе, он легко сходился в работе с самыми различными людьми, всю жизнь был человеком живой и непосредственной реакции на то, что его волновало. Он справедливо причислял себя к кругу «солнцепоклонников», ценителей всего естественного и здорового.
Отдаваясь искусству, работе преподавателя, делая первые шаги в исследовании истории живописи, Грабарь не расстается в Мюнхене и с журналистикой. Он впервые завоевывает широкую известность в России своей дерзкой, почти скандальной по тем временам статьей «Упадок или возрождение?» (1897 г., приложение к журналу «Нива»), носившей программный характер. Грабарь восставал против академических шаблонов и натурализма, используя систему критериев, не схожих с устоявшимися суждениями русской художественной критики "передвижнической" поры. Он намечал главные вехи развития европейской живописи XIX века, знакомя читателя прежде всего с ее новейшими течениями, и решительно отвергал идею упадка современного искусства. В эволюции живописи, начиная с открытий Делакруа, он обнаруживает различные фазы и линии «искания правды» - реальной и художественной, смену ориентиров, особенно растущую заботу об искренности художника и о красоте формы, культуре живописи. Он восторгается творчеством импрессионистов, Пюви де Шаванна, Уистлера, Цорна, усматривая в их работах свидетельства блестящего возрождения искусства. Это была иная картина достижений XIX столетия в художественной сфере, чем та, которую рисовал, например, В.В.Стасов. Его позиция оказалась близка взглядам С.П.Дягилева и его друзей, и не случайно в 1898 году, когда появился новый журнал – «Мир искусства» - Грабарь был приглашен сотрудничать в этом издании.
стр.1 -
стр.2 -
стр.3 -
стр.4
Продолжение...
|
