|
Картины:
Иней, 1918
Зимой. Портрет О.И.Грабарь,
дочери художника, 1934
Яблоки, 1905
|
Автомонография Игоря Грабаря. Вступление В.М.Володарского
Уже в начале XX века в среде русской художественной интеллигенции, а затем и в печати участились тревожные вести о варварском уничтожении либо невежественной переделке памятников архитектурной старины, о безграмотном, но превратившемся в моду поновлении икон и фресок, приводившие к невосполнимой утрате их подлинного вида. В пору революционных событий 1917 года и в последующий период резко участились случаи погромов и хищений художественных ценностей, их бесконтрольной утечки из страны. Культурная политика советской власти, когда она окрепла настолько, что смогла действительно влиять на ситуацию в России, носила двойственный характер. С одной стороны, борьба с церковью и религией способствовала запустению, а со временем и гибели многих памятников архитектуры и искусства, с другой - в условиях отделения церкви от государства, национализации царских, церковных, частных коллекций и их передачи в музеи, объявленные общенародным достоянием, власть поддержала инициативу по исследовательской работе и реставрации ценностей искусства.
Игорь Грабарь снискал себе благодарную память потомков уже тем, что стоял у истоков научно-реставрационной работы и стал одним из главных ее организаторов, сумел сплотить людей вокруг важного общественного и культурного дела. Энтузиасты-единомышленники в труднейших условиях разрухи совершили почти чудо - наладили работу государственных органов, начавших заниматься делами музеев, охраной и реставрацией памятников искусства и старины. По планам Грабаря, а зачастую и при его непосредственном участии, в 1918-1930 годах были проведены пятнадцать экспедиций по выявлению, сбору, реставрации культурных сокровищ России. Специалисты справедливо охарактеризовали этот период как "эпоху великих открытий". В статье О.И.Подобедовой для каталога выставки к столетию со дня рождения И.Э.Грабаря говорится: "Действительно, именно тогда возникли основные представления о живописи Ростово-Суздальской земли, Псковской земли, существенно восполнились данные о новгородской и московской живописи, а главное явилась возможность реконструировать творческие биографии прославленных мастеров - Феофана Грека и Андрея Рублева и выявить круг деятельности этих художников, а также мастеров, стилистически с ними связанных". Одним из важнейших результатов проведенной работы было пополнение музеев уникальными памятниками живописи.
Все сказанное отнюдь не исчерпывает поразительного многообразия занятий и свершений Игоря Грабаря. К тому, о чем он сам рассказывает в "Автомонографии", можно было бы сделать немало добавлений, особенно по периоду с конца 1930-х годов до последних дней Игоря Эммануиловича. Он был директора Государственных центральных реставрационных мастерских и Института истории искусств Академии наук СССР. И мастерские, возникшие в 1918 году по его замыслу, и институт, созданный по его инициативе в 1944 году носят поныне его имя, как бы ни менялись их официальные названия. Четверть века Грабар! был профессором Московского государственного университета, возглавлял Московский государственный художественный институт и вел там преподавательскую работу. Он являлся активным участником и одним из устроителей ряда крупных выставок русского и советского искусства во многих странах Европы, в США, Канаде, Японии, Индии. Он был избран действительным членом Академии наук СССР, имел звание народного художника СССР. Те, кто работал вместе с ним, в том числе над новой "Историей русского искусства" вспоминают о нем с благодарностью и любовью. До глубокой старости он пронес многие традиции культуры "серебряного века", а с ними и ряд своих эстетических пристрастий той поры. Как художник, ученый, просветитель он всегда предпочитал социологическим критериям в искусстве принципы его эстетической оценки, необходимость видеть и понимать, в чем состоит художественное качество памятника. Он умел и в преклонном возрасте загораться, волноваться спорить, хвалить, когда видел у молодежи неподдельный интерес к искусству и истории искусства. Он улавливал и поощрял в других то, что всегда составляло главный стержень и его собственных поисков и открытий: беспредельную любовь к искусству, страстную жажду постичь человека и мир, жажду "знать и уметь".
В данное издание кроме "Моей жизни" включены статьи И.Грабаря разных лет под условным названием "Этюды о художниках". Сам подбор материалов для этого раздела обусловлен желанием показать характерные образцы его многогранного творчества - историка искусства и художественного критика. И вместе с тем дополнить то, что в "Автомонографии" проходит лишь отдельными эскизными штрихами.
Составитель и издательство выражают огромную признательность за ценные советы и предоставленные материалы дочери художника - Ольге Игоревне Епифановой.
В.М.Володарский
От автора
Искусство я люблю больше добродетели, больше, чем людей, чем близких, чем друзей, больше, чем всякое счастье и радости жизни нашей. Люблю тайно, ревниво, как старый пьяница, - неизлечимо. Где бы я ни был, чем бы я ни развлекался, кем бы ни восхищался, чем бы ни наслаждался, оно всегда и везде в моей голове, в моем сердце, в моих желаниях, лучших, сокровеннейших. Часы утра, которые я посвящаю ему, - лучшие часы моей жизни. И радости и горести - радости до счастья, горести до смерти - все в этих часах, которые лучами освещают или омрачают все прочие эпизоды моей жизни. Вот почему Париж или Парголово, Мадрид или Москва - все второстепенно по важности в моей жизни - важно утро от 0 до 12 перед картиной.
Репин (Из письма к Стасову от 27 июля 1899 г.)
Приводя в порядок свою переписку давних лет, я сделал неожиданное и, каюсь, не слишком приятное для меня открытие: оказалось, что она обнимает ни больше ни меньше как добрых полвека - свыше 2000 писем, полученных мною от лиц самых разнообразных положений, занятий, состояний, классов, начиная с детских школьных времен до наших дней. Почти все эти письма ответные на мои; последние, конечно, в большей части погибли, но и ответные перенесли меня в далекие дни детства, отрочества, юности, ранней возмужалости, воскресив в памяти давно минувшие дела, встречи, мысли, чувства. Перечитывая их сейчас, я так уходил в прошлое, что уже не мог оторваться, и мне захотелось восстановить по ним летопись своей жизни. Мне казалось, что если не сама она, то события и факты, свидетелем которых мне довелось быть, люди, с которыми сталкивала судьба, их высказывания и воспоминания дают столь ценный материал для истории русской культуры, с одной стороны, и советского строительства - с другой, что я не вправе долее держать его под спудом.
Надо ли говорить, что главное содержание переписки - искусство, искусство и искусство. С детских лет до сих пор оно для меня - почти единственный источник радости и горя, восторгов и страданий, восхищения и возмущения, единственное подлинное содержание жизни. Пусть читатель, равнодушный к искусству, не заглядывает в эту жизненную повесть: она ничего ему не даст. Но я льщу себя надеждой, что тот, кого искусство волнует, кому ведомо могучее действие его сладостного яда, найдет здесь и новые для него факты и не всегда обычное освещение фактов, ему уже известных.
стр.1 -
стр.2 -
стр.3 -
стр.4
Раннее детство ...
|
