|
Сийский монастырь, 1920
Хризантемы, 1905
|
Наталья Егорова. Творчество Игоря Грабаря, продолжение
Третьяковская галерея почти полностью поглощает И.Э.Грабаря, но он по-прежнему остается прежде всего живописцем. В 1910-е годы манера его письма несколько меняется. Теперь на первый план выдвигается яркое декоративное пятно. Изменяется характер красочного мазка, он становится шире, размашистей.
В 1915 году художник пишет ряд натюрмортов, картину «Рябинка» и предваряющий этюд для нее. В этих работах ясно выступает отход Грабаря от сложившейся ранее художественной манеры. Хотя по-прежнему контуры растворяются в окружающем пространстве, основным выразительным элементом становятся насыщенные пятна изумрудно-зеленого и ярко-красного цвета.
Узоры красно-желтых ягод и листвы на первом плане и лазоревое небо еще трактованы импрессионистически, широкая коричнево-зеленая плоскость полей на среднем плане, деревушка и полоса леса вдали лепятся свободными продольными мазками кисти.
Импрессионистические приемы обогащены здесь декоративизмом, который еще более определяющим становится в пейзаже «Ясный осенний вечер» (1923).
Пространство художник здесь строит с помощью широких, обобщенных, интенсивных по цвету плоскостей. Грабарь любуется великолепием декоративного узорочья осенних ветвей, эмалью высокого неба. Отказываясь от фрагментарности композиции, от передачи мгновения, выхваченного из жизни, он прибегает к многоплановости.
Не случайно живописец выбирает низкую точку зрения, которая позволяет ему показать из-за кустов орешника, обрамляющих в виде кулис первый план картины, широкое пространство изумрудных полей, плоскость яркого, лубочного по цвету неба, занимающего две трети полотна, и длинную извивающуюся линию Москвы-реки, тщательно разрабатывает дальний и средний планы, давая прорыв в глубину.
В пейзажах 1900-х годов небо просвечивало маленькой полоской, теперь оно занимает большое пространство холста. В композиционном решении и выборе мотива заметна связь с традициями русского искусства XIX века.
В натюрмортах, написанных в 1920-е годы, Грабарь подчеркивает материальность мира. Палитра художника обогащается густыми, насыщенными красками. В холсте «Груши на зеленой драпировке» (1922) предметы уже не взаимодействуют с пространственной средой, а живут в своем собственном маленьком мирке.
Вместо прежних точечных мазков чистого цвета живописец использует сочные свободные мазки разных цветов, густо и рельефно кладет краску. Смелыми пастозными мазками лепит он форму сочных красно-желтых плодов и зеленой ткани. Яркие цветовые пятна призваны выразить красоту предметов и усилить декоративное звучание произведения.
Художник наделен внутренним ощущением цвета, как музыкант с абсолютным слухом - ощущением звука. Окружающий мир и каждый предмет для Грабаря - сокровищница красоты. Самим сюжетам, выбранным живописцем, свойственна поэзия. На протяжении всей жизни творческое воображение художника занимает чудесное и поэтическое явление русской зимы - иней.
Чарующую сказку инея, восходящего или заходящего солнца передает он в многочисленных этюдах и картинах. Еще в 1904 году была задумана сюита пейзажей – «День инея». Сверкают под солнечными лучами ветви деревьев в этюде 1919 года «Иней». С помощью сопоставления мазков и цветовых пятен разного масштаба и формы Грабарь добивается передачи пространства.
Светлая гамма красок создает поверхность, состоящую из переливов радужных розово-голубых искр. Восторженное преклонение перед преображением мира с помощью света, обретающего то ослепительную яркость, то мягкую приглушенность, сопровождает художника весь творческий путь.
В отличие от многих деятелей культуры, после революции 1917 года Грабарь не только остался в России, но стал одним из самых успешных живописцев, активно включился в организацию советских культурных институтов, получая посты, возглавляя научные учреждения.
К этому его толкали общественный темперамент, незаурядный организаторский талант, его подвижничество в изучении и сохранении памятников искусства: «Я благословляю свою судьбу и считаю себя исключительным счастливцем, что революция не заставила меня переключиться на иную работу, забросив свое прямое дело».
Продолжая быть директором Галереи, Грабарь одновременно возглавляет Отдел по делам музеев и охране памятников искусства и старины. В 1918 году художник стал во главе Центральных реставрационных мастерских, сотрудники которых незамедлительно приступили к планомерному раскрытию памятников русской иконописи, обследованию стен Спасо-Андроникова монастыря и кремлевских соборов, начали восстановительные работы в Троице-Сергиевой лавре.
Грабарь руководит экспедицией по верхнему и среднему течениям Волги, по Москве-реке и Оке, по Северной Двине и вдоль побережья Белого моря. Собранный по итогам путешествий историко-художественный материал лег в основу научных трудов по древнерусскому искусству и реставрации. Основы научной реставрации памятников были изложены в статье «Для чего нужно охранять и собирать сокровища искусства и старины» (1919).
Основы теории и практики реставрации Грабарь обнародовал в лекциях, читанных им в МГУ. В 1918 году Грабарь входил в состав художественного совета Малого театра, куда пригласил работать декораторами Кустодиева, Лансере, Добужинского.
В русской и зарубежной периодике появляются статьи Грабаря об открытиях в области искусства Древней Руси, о реставрации памятников. Он активно пропагандировал отечественное искусство за рубежом: в 1922 году работает в Комитете по устройству русского отдела на XIII Международной выставке искусств в Венеции, в 1923 году подготавливает выставку русского искусства в США, составляет каталог, пишет введение к нему.
В 1929 году Грабарь едет в Германию с выставкой древнерусской иконописи. Его живописные работы экспонировались на международных выставках в Берлине (1922), Торонто, Лос-Анджелесе (1925), Японии (1927).
В 1937 году вышла из печати автомонография «Моя жизнь». Время наложило отпечаток на текст, и трудно судить, насколько искренними были реверансы в сторону советской идеологии, но книга дает представление о по-настоящему продуманном и прочувствованном осмыслении Грабарем своего пути:
«Мне действительно довелось в жизни уделять исключительно много времени общественной деятельности, но ведь это было также служение искусству, искусству и искусству. Ставил ли я Рафаэля Аренского...,
писал ли я статьи в «Ниве» и «Мире искусства», организовывал ли «Современное искусство», строил ли больницу, выпускал ли «Историю русского искусства», реформировал ли Третьяковскую галерею, конструировал ли Музейный отдел, налаживал ли дело охраны памятников искусства и старины и их реставрации, открывал ли новых Рафаэлей и Франсов Гальсов - все это совершалось потому, что без этого я не мог существовать, не мог дышать ни один день моей жизни».
1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7.
Продолжение...
|
